Казацкий справочник
ГОЛУБОВ Николай Матвеевич (дон.)- рожд. 1881 г., ст. Новочеркасской; войсковой старшина,
артиллерист, мятежная душа; в эпоху борьбы за Казачий Присуд сыграл гнусную роль предателя.
Учился в Донском кадетском корпусе, который окончил в 1899 г. С юных лет отличался
неуравновешанным, порывистым и буйным характером, учился неважно и часто подвергался
наказаниям за дикие шалости и нарушения дисциплины. В 1902 г. из Михайловского артиллерийского
училища выпущен хорунжим в 3 Дон. каз. батарею. Молодым офицером со страстью увлекался
скаковым спортом; на своем вороном жеребце <Сант-Яго> часто приходил первым во время состязаний
и получил несколько призов.
В начале Русско-японской войны перевелся в 19 Дон. каз. полк и добровольцем ушел на фронт. С
командиром полка не ужился и был откомандирован в 26 Дон. каз. полк. Тут приобрел репутацию
одного из лучших офицеров-разведчиков, но вскоре стал знамени-тым и по скандалам в харбинских
притонах. После войны ему пришлось уйти в запас, как говорили, из за редакции расписки в получении
боевого ордена: <Орден в память поражения русских армий Японцами получил>.
Оказавшись вне строя Г. поступил в одну из высших школ г. Томска. Здесь его буйная натура вскоре
проявилась в избиении редактора местной газеты за непочтительный отзыв о донских институтках. В
студенческой среде он впервые ознакомился с идеалами русского революционного движения и они
нашли какой то отклик в его мятежной душе, несмотря на то, что он оставался патриотом и внимание
оказанное ему государем ценил очень высоко. Противоречия подобного рода находили место во многих
его жизненных правилах и поступках.
Во время Балканской войны 1912 г. он оказался добровольцем в Болгарской армии, командовал
батареей и награжден военным крестом, который демонстративно вернул Болгарскому царю, после
выступления Болгарии по стороне врагов России в 1914 г. Во время Первой Мировой войны сотник Г.
снова зачислился в конницу, а не в артиллерию. Состоял в 27 Дон. каз. полку, отличался
исключительной храбростью. Говорили о нем, что он никогда не ложился под обстрелом противника,
был ранен 16 раз пулями и соколками снарядов, вел себя по братски с рядовыми и независимо с
начальством. Может быть, благодаря этому постоянно запаздывал с продвижением в чинах, что его
весьма возмущало.
Февральская революция застала Г-ва в Новочеркасске на излечении очередного ранения. Человек
стихии, азартный игрок во всех проявлениях, он с полным рвением включился и в политическую
деятельность. Неизвестно, стал ли он членом какой либо партии или руководствовался личными
склонностями и побуждениями. Во всяком случае, он провозглашал идеи крайние, которые пришлись
по вкусу малому количеству Казаков, но зато делали его своим человеком у солдат запасного полка.
Попав представителем казачьего гарнизона на первый Донской Круг, он выступал с теми же идеями и
оттолкнул от себя солидных и умеренных во взглядах <стариков>. В резкой и активной оппозиции по
отношению к законной донской власти проявлялась его деятельность во время атамана А. М. Каледина.
Трудно предполагать в нем искреннего сторонника большевиков. Чего он хотел, не выяснилось до
конца его дней. Вернее всего, в его действиях нашла отражение основная установка его хаотической
натуры: оппозиция ради самой оппозиции. При весьма своеобразных представлениях о чести, о
доблести, он готов был рисковать, идти против течения при любых обстоятельствах, было ли это на
поле битвы или на арене политической. За подрывную деятельность в пользу русских революционных
идей он был арестован по приказанию Заместителя Донского атамана М. П. Богаевского. Но давши
обещание уйти от всякой политики и по ходатайству Походного атамана ген. Назарова, вскоре был
выпущен с гауптвахты. Освободившись, Г сразу же скрылся в ст. Ка-менскую. стал во главе войск
Военно-революционного комитета, способствовал гибели есаула Чернецова и разгрому его
партизанского отряда. Потом, ведя пропаганду среди остатков некоторых полков, убедил их в
необходимости присоединиться к его отряду, хотя бы для того, чтобы занять Новочеркасск раньше
красногвардейцев и матросов. Например, 10 Дон. каз. полк присоединился к нему по причинам скорее
патриотическим. Сохранившийся от демобилизации и верный правительству, полк еще недавно
защищал свои станицы от налетов красной гвардии. Но Г. сумел убедить рядовых и офицеров, что
Донское правительство так или иначе падет, а если в Новочеркасск ворвутся первыми матросы, то они
там не оставят камня на камне. После этого полк вместе с офицерами примкнул к его отряду, с ним
вместе завял и донскую столицу и, действительно, не давал разбушеваться красным, пришедшим на
следующий день. Новочеркасск потерял много офицеров, расстрелянных матросами, но он потерял бы
много больше, если бы жители и их дома не находили защиту у голубовцев. Расмотревшись в
обстановке, Казаки не дали большевикам расстрелять офицеров, арестованных на гауптвахте. Погибли
только взятые в первый день, среди них атаман Назаров и с ним шесть генералов и штаб офицеров.
Красная гвардия распоряжалась в городе не больше двух-трех суток. В дальнейшем дежурные сотни
голубовцев решительно препятствовали арестам и грабежам до тех пор пока красногвардейцы не ушли
из города. Когда Г. появлялся в общественных местах, его тотчас же окружала толпа просителей и если
он не руководствовался личными антипатиями и был в состоя-нии помочь, то помогал. В некоторых
случаях разрешал Казакам укрывать в своих рядах честных офицеров. На улицах города постоянно
возникали столкновения между солдатами революции и голубовцами.
Через неделю красная гвардия расстреляв атамана Назарова я др. передвинулась дальше, унося в душе
злобу я недоверие к <революционным> Казакам и их командиру. Разделял с ними те же чувства и
ростовский Исполнительный комитет. Для того, чтобы очиститься от подозрений в измене революции,
Г. решил организовать набег на Сальскяе степи, найти там и разгромить партизан Походного атамана П.
X. Попова. Объявлен был поход и назначена погрузка в вагоны. Но Казаки считала свою миссию
законченной. Ни у кого не было желания углублять революцию иди гоняться по степям за своими же
казачьими партизанами. Все хотели домой, а у многих уже назревала мысль, что <чужую рвань> скоро
прийдется с казачьей земли вырубать шашками. Голубовцы неохотно собрались на рампе и не спешили
размещаться по вагонам. О настроениях отряда сообщили Г-ву, погрузка была отменена. Г. отпра-вился
в ст. Великокняжескую с небольшим штабом, в надежде на помощь местных иногородних. И он не
ошибся в расчете: толпы добровольцев и доносителей помогли ему разыскать и пленить М. П.
Богаевского.
Перед рассветом 6-го марта 1918 г. Г. арестовал его в доме калмыцкого гелюна (священника) ст.
Дениоовской. Он привез его в Новочеркасск и поместил на гауптвахту. Но торжества не чувствовалось
в его докладе на гарнизонном собрании, не радовались его <успехам> и голубовцы. Рознь между ними и
ростовским красным центром росла и расширялась. Ростов требовал беспрекословного повиновения от
человека, не признававшего никаких авторитетов, не переносившего никакого подчинения. По прежним
обыкновениям азартного игрока и очевидно, по личной инициативе Г. устроил выступление М. П.
Богаевского, пламенного Донского Златоуста, перед казачьим гарнизоном Новочеркасска, позволив ему
говорить свободно больше трех часов. И его речь была принята слушателями, как призыв возвратиться
на путь истинных казачьих интересов, против успевших надоесть пришельцев с их заманчивыми
лозунгами и отталкивающими действиями. В настроениях гарнизона стала проявляться подлинная
контрреволюция.
Собрание происходило в присутствии комиссара Ларина и тот не преминул донести обо всем в Ростов.
Отряд и его командир потеряли всякую видимость революционности. На требование выдать пленника
Г. отмалчивался. Потребовали его самого для доклада, он не поехал. И тогда, 27 марта утром, по улицам
Новочеркасска загремели броневики красной карательной экспедиции. Казачий <революционный>
отряд разбежался по окрестностям. Сам Г. и с ним тридцать человек 29 марта появились в ст.
Заплавской. Ему разрешили выступить с речью в станичном правлении. Он начал с призыва к
восстанию против большевиков, но станичники потребовали от него оправданий в его предыдущих
поступках, в смерти партизана Чернецова, в смерти атамана Назарова и всех, расстрелянных по его вине
Казаков. Его слушали в течении четырех часов и когда толпа была уже готова простить своему
за-блудшему сыну его вины, один из присутствующих, студент Пухляков, тремя выстрелами из
револьвера прекратил жизнь этому неисто-вому политикану. Уже мертвому посылали люди ему
проклятия и благодарили его убийцу.
В истории Г. оказался вне симпатий какой либо русской или казачьей политической группировки.
Память о нем сохранилась толь-ко как о Иуде-предателе.
Более подробно об этом Вы можете самостоятельно почитать
в Казачьем энциклопедическом словаре-справочнике,
который можно бесплатно скачать.
А здесь приведена помощь о том,
как скачать бесплатно эту литературу .
